Жалость к себе – самовоспроизводимый сладкий яд, приводящий личность к психологической инвалидности.
Ничего не изменилось за века. Неизъяснимое наслаждение испытывают люди, созерцая великие трагедии Шекспира о смерти Ромео и Джульетты, Дездемоны или принца Гамлета, слушая прекрасную музыку Верди, когда старый паяц рыдает над мертвым телом своей любимой дочери, погибшей по его же вине.
Аристотель, объясняя этот феномен, употребил термин “катарсис”, означающий в переводе “очищение души”. Как известно, катарсис в свое время стал первым методом зарождающегося психоанализа и используется до сих пор в самых разных направлениях психотерапии. Но З.Фрейд в дальнейшем отказался от этого метода (как основного) и стал считать главной задачей работы – достижение пациентом осознания своих неосознанных желаний, травм, защит, переносов и т.д.
Может быть, все-таки Аристотель неправ или не совсем прав? Почему все-таки при созерцании трагедии зритель не только загадочным образом очищает свою душу, но и получает большое удовольствие? Однако. Тот же Аристотель сказал еще, что трагедия должна вызывать два взаимосвязанных эмоциональных эффекта: ужас и жалость. А вот жалость является “эстетической ловушкой”, (это уже наши слова – Н.Л.), которая снова и снова притягивает внимание зрителя или слушателя к произведению искусства. Так что дело не только в катарсисе.
Жалость – это болезненное и одновременно сладостное чувство, сочетание страдания и безнадежности, затягивающее в воронку, вытекающей в бесконечную пустоту энергии. Это непрекращающиеся попытки вернуться в прошлое и сделать так, чтобы что-то произошло по-другому, с одновременным пониманием, что это невозможно.
Закономерность, открытая великим философом почти две с половиной тысячи лет назад, не потеряла значения до сих пор. Если не произошло ничего ужасного, а это гибель чего-то прекрасного, то и некого, и не о чем, жалеть. А без жалости не будет нежного и печального чувства, которое доставляет максимум удовольствия при созерцании трагедии. Жалость – чувство, в котором сочетается сожаление о невозвратной потере и нежность по отношению к жертве (или жертвам) трагедии.
Это очень сильно “цепляет”, именно потому, что исправить ничего нельзя и “гештальт” никогда не завершится, невозвратное счастье будет всегда вызывать нежное сожаление. А эта нежность к чему-то прекрасному и погибшему доставляет несказанное удовольствие, сходное с чувством любви. В добавок, если обычная любовь быстро заканчивается, то жалость – никогда. Незавершенный гештальт всегда требует завершения, но не может завершиться и снова и снова воспроизводится в душе зрителя.
В этом смысле выгоднее всего смерть. Нельзя оживить умершего, а сожалеть можно всегда. Поэтому миллионы людей любят представлять свою смерть и как это будет выглядеть, и как “они” (это родители, дети или мужья и жены) будут плакать и раскаиваться. И люди очень жалеют самих себя “умерших” в этом внутреннем “кинофильме”, сами плачут над собой исполняя мысленно роли родственников или почитателей.
Кто бы стал смотреть “Ромео и Джульетта”, если бы они не умерли, а поженились. Это был бы водевиль какой-то, он не обладал бы неотразимой привлекательностью, которую этой истории придает гибель юных и прекрасных влюбленных. По аналогии у каждого человека это вызывает еще и сожаление о собственной первой любви, которая практически ни у кого не привела к женитьбе-замужеству и счастью.
Поэтому так хотелось бы, чтобы хотя бы они были счастливы, но это не сбылось. Каждый зритель испытывает нежное и одновременно болезненное чувство, которое и называется жалостью, созерцая этот бессмертный спектакль. “Ну как же он не догадался, что она спит?”, “Ну почему же монах опоздал предупредить?”, “Почему нельзя было примирить Монтекки и Капулетти?” – эти мучительные вопросы, связанные с желанием не допустить трагедии, желанием переделать историю, все время мучают зрителя.
Похоже, что и трагическая смерть Иисуса Христа, которую нельзя отменить, вызывало и вызывает болезненное сопереживание у миллионов верующих и даже неверующих. Потому что он был так прекрасен и полон любви и погиб, хотя и мог бы быть спасен, если бы не стечение обстоятельств. Сколько смирения и благородства, сколько любви к людям. И такая гибель в самом расцвете.
Эта трагедия возможно привлекла к нему больше сердец, чем его жизнеутверждающая, полная любви, философия. Несмотря даже на то, что он воскрес, что все-таки не настолько убедительно, как то, что он умер. Вечное сожаление о гибели прекрасного вызывает восхищение и любовь. А зачем плакать о его смерти, если он воскрес? Он же зачеркнул тем самым смерть и всем дал оптимизм и надежду? Но происходит ровно наоборот.
Можно, как уже говорилось, постоянно воображать собственную смерть и плакать над собой от умиления, представляя толпу зрителей и особенно собственных родителей, которые высказывают сожаление о безвременной кончине столь прекрасного человека. При жизни может быть не любили, но умершего нельзя не жалеть, этого не допускает общественная мораль.
Поэтому жалость к себе невероятно распространенное явление, и оно создает целый комплекс препятствий для оказания психологической помощи. Если клиент выздоровеет (имеется ввиду, психологическое, но не только, здоровье), то как же он будет жалеть себя? А жалость к себе составляет для него самое главное удовольствие, даже наслаждение, в жизни. Жалость к себе служит оправданием эмоционального шантажа по отношению к другим людям. Жалость к себе позволяет потакать своим слабостям, оправдывать свои недостатки и неудачи. Можно, например, просто ничего не делать, а вместо этого пьянствовать, потому что все равно “никому не нужен”.
Жалость – это нежность, которая дается жалеемому, за то, что он несчастная жертва и награждается суррогатом любви и заботой за свои страдания, несчастья и болезни. Естественно, жалеемый быстро понимает, что он может ничего не делать, он складывает свои “лапки”, и уходит в болезнь. Это может быть депрессия, алкоголизм, наркомания, страхи и панические атаки или просто пассивность и безделье.
Жалость – это сладкое и одновременно болезненное чувство, возникающее, например, при нежелании расстаться с тем, с чем неизбежно следует расстаться, или это разделенное совместно с кем-то другим страдание, растягивающее страдание во времени. Характеризуется отсутствием реальной помощи, но связанно с чувством безнадежности или безвозвратности. Жалость к себе – самовоспроизводимый сладкий яд, приводящий личность к психологической инвалидности.
Оправдывающие жалость обычно не видят никакой другой альтернативы этому чувству, кроме бессердечия или жестокости. Но это не так.
Альтернативой жалости является подлинная любовь, или просто реальная помощь, направленная на пробуждение самостоятельных сил личности, помогающих ей достичь здоровья, успеха, социальной активности и счастья.
Привычка жалеть себя формируется обычно в детстве, когда, например, мама жалела ребенка, когда он болел. Тогда можно не ходить в школу, не выполнять домашнее задание, можно лежать на диване, пить горячий чай с медом или малиной. Тогда мама проявляет нежную заботу, ставит градусник, целует, поправляет подушку. Когда же ребенок здоров, то отношение другое: “Покажи дневник! Почему такой беспорядок в комнате? Не мешай!”
Привычка печалиться или болеть, и получать за это какие-то поглаживания, какое-то внимание, становится образом жизни и моральной нормой. Подобная моральная норма сильно распространена в обществе, где считается правильным жалеть и утешать несчастного или просто плачущего.
Проявлять сочувствие – это действительно важно и правильно, но привычка получать жалость за постоянную грусть и беспомощность, не может быть одобрена.
Многие люди вырабатывают в себе манипуляторские стратегии с помощью которых они привыкают “разводить” других людей на поддержку даже в тех случаях, когда легко могли бы и сами справиться с трудностями. Поскольку другие не всегда “под рукой”, то удобно и выгодно жалеть самого себя. Как уже говорилось, такая жалость доступна нам в любое время и в неограниченных количествах.
Жалость к себе приносит скрытое наслаждение “жалельщику”, но отравляет его же, лишая сил и стремлений, потому что он понимает, что жалость дается за слабость, несчастье и болезнь, поэтому самый надежный способ получить ее – быть несчастным, умирающим или больным. Выгода: и не надо стараться, можно оправдать любую неудачу, награда всегда тебе уже заранее обеспечена.
Жалость сообщает жалеемому, что он жертва и находится в безвыходной ситуации. А если ситуация не безнадежна, то зачем же жалеть, тогда трудиться надо, преодолевать трудности и побеждать. Но победителей и здоровых не жалеют. Что почти равносильно в представлении “жалельщиков” тому, что их не любят.
Быть больным и неудачным очень просто. Можно просто ничего не делать, не учиться, не стараться, можно пить, курить, развлекаться, рисковать жизнью и т.д. А после окончательного провала можно весть остаток жизни себя жалеть и оправдывать стечением обстоятельств, судьбой, плохими родителями, учителями, бедностью, болезнями и т.д. Я не отрицаю важности стартовых условий, не в этом дело. Дело в том, что жалость к себе приводит к хронической печали, безволию, депрессии, признанию себя жертвой и чувству безнадежности.
Как же быть? Привыкший к жалости клиент боится, что, отказавшись от жалости, он больше ничего не получит. Никто его не погладит, никто ему не поможет, он будет одинок в этом холодном эгоистическом мире. А кто же любит победителей? Им завидуют. Их стараются превзойти, опровергнуть, очернить и т.д. Тот, кто стоит выше всех на пьедестале, всегда одинок. Как говорил мой учитель: “Не так трудно сделать открытие, как сделать так, чтобы тебе это простили”.
Подписывайтесь на «Гродно 24» в Дзен Новости и на наш канал в Дзен