В сентябре российские власти заявили, что добыча нефти внутри страны достигла 11,36 млн баррелей в сутки. Это стало новым историческим пиком, который был достигнут, несмотря на плохое состояние российской экономики, негативное влияние западных санкций и ограничения, введенные после сделки, заключенной между Москвой и ОПЕК в 2016 году.
Вагит Алекперов, генеральный директор и основной акционер компании «Лукойл», предположил, что нынешний уровень производства нельзя назвать устойчивым. Он полагает, что Россия уже достигла предела своих мощностей по добыче нефти. С другой стороны, российский министр энергетики Александр Новак категорически не согласен с этим.
Оценку Алекперова следует воспринимать довольно скептично. Подобные медвежьи оценки много раз строились в прошлом. Еще в 2005 году вице-премьер Виктор Христенко прогнозировал, что добыча нефти, которая в то время была на уровне 9,6 млн баррелей в сутки, станет падать после 2010 года.
Четыре года спустя Михаил Крутихин, один из самых авторитетных аналитиков в области энергетики, заявил западным журналистам: «Производство достигло максимума в прошлом году, поэтому я считаю, что спад продолжится в течение ряда лет». До недавнего времени консенсус-прогноз на 2020 год составлял 10,2 млн баррелей в сутки — более чем на 10% ниже показателя, зафиксированного в прошлом месяце.
Будут ли расти объемы добычи нефти в России в следующие годы? Подобный сценарий, безусловно, вероятен, но это возможно только при устранении ряда сложных условий.
Прежде всего, необходимо рассматривать события не только в России, но и в соседних странах. Нынешнее российское производство, хотя и является рекордно высоким, но оно составляет лишь 1,7% от уровня 1989 года, самого успешного года для советской нефтегазовой отрасли.
Для сравнения, объем добычи нефти в Казахстане в 2017 году был в 3,3 раза выше, чем в 1989 году; объем добычи Азербайджана в 2017 году оказался в 2,9 раза больше, чем в Азербайджанской ССР за 1990 год. Иными словами, данные о добыче на постсоветском пространстве сильно зависят от присутствия западных технологий в отечественной промышленности, а также от усилий правительств по изучению новых нефтяных месторождений.
Конечно, на все это влияет 2 критических фактора. Во-первых, это мировые цены на нефть: если цена превысит $120 за баррель, Россия сможет исследовать и запустить свои гигантские арктические месторождения нефти, увеличив текущие уровни добычи на 20-30%.
Второй фактор — это уровень свободной конкуренции между национальными «чемпионами» и многонациональными гигантами: в Казахстане доля иностранных компаний в сфере добычи нефти в начале 2010 года превысила 65%.
Следующее условие диверсификации роста российской добычи нефти: эффективность отечественной добывающей промышленности. Даже после 20 лет роста инвестиций российские нефтяные компании по-прежнему добывают только 28-33% нефти из своих скважин; средний показатель для британских производителей достигает 42-43%.
Если уровень восстановления достигнет среднего уровня европейских фирм, Россия сможет увеличить ежедневную добычу (по крайней мере теоретически) до 800 тыс. баррелей. Фактически, это приведет к увеличению срока службы существующих нефтяных месторождений. Российское правительство неоднократно показывало, что неспособно оказывать давление на отечественные энергетические компании с тем, чтобы внедрять новые технологии, а попытки ужесточить стандарты неоднократно терпели крах.
Самый драматичный пример был отмечен в начале 2011 года, когда в России разразился полномасштабный топливный кризис после того как на рынке было запрещено использование низкокачественного бензина из-за неспособности крупнейшей государственной компании «Роснефть» выполнить правительственные постановления.
В-третьих, добыча нефти в России на протяжении многих лет сдерживалась из-за отсутствия конкуренции на внутреннем энергетическом рынке. Во многих случаях частным компаниям запрещено исследовать новые месторождения. Только государственные корпорации могут проводить бурение на шельфе или на территориях Крайнего Севера.
Кроме того, гигантские месторождения могут быть отданы государственным корпорациям (прежде всего «Газпрому», «Роснефти» или «Газпромнефти») без проведения обязательных аукционов, а иногда и бесплатно. Результатом такой политики стало снижение общего уровня производства.
И еще одна важная тенденция, которую стоит выделить, — многие государственные компании пытаются не просто занять доминирующее положение, но и стать монополистами в нефтегазодобывающей отрасли.
А монополии, как правило, способствуют снижению темпов роста. Например, в прошлом году «Роснефти» удалось отвоевать контроль над региональной компанией «Башнефть», которая несколько лет назад была объявлена «незаконно приватизированной».
Действуя как частный субъект, «Башнефть» увеличила производство с 230 тыс. до 432 тыс. баррелей в сутки в период между 2007 и 2016 годами. Однако в 2017 году ее производство сократилось на 3,6% из-за неэффективности управления «Роснефти».
Если учесть, что в настоящее время в России действует менее 300 нефтегазовых компаний, более 90% продукции приходится на 12 из них (в США действуют более 9 тыс. таких предприятий, при этом, 54% американской нефти и 85% американского природного газа добываются небольшими независимыми фирмами), успехи российской нефтяной промышленности кажутся в лучшем случае довольно скромными.
Возможно, добыча нефти в России производится не благодаря политике правительства, а вопреки ей. Поэтому, если страна решит принять современные стандарты государственного регулирования и откроет свою нефтегазовую отрасль внешней конкуренции, уровень внутреннего производства продолжит расти, и довольно значительно.